• Приглашаем посетить наш сайт
    Толстой А.Н. (tolstoy-a-n.lit-info.ru)
  • Восточный вопрос.

    Глава: 1 2 3

    I

    У нашего героя древнее и знаменитое происхождение... Восточный вопрос появился в истории с тех пор, как европейский человек сознал различие между Европою и Азиею, между европейским и азиатским духом. Восточный вопрос составляет сущность истории Древней Греции; все эти имена, знакомые нам с малолетства, имена Мильтиадов, Фемистоклов, близки, родственны нам потому, что это имена людей, потрудившихся при решении Восточного вопроса, потрудившихся в борьбе между Европою и Азиею. Ожесточенная борьба проходит чрез всю европейскую историю, проходит с переменным счастием для борющихся сторон; то Европа, то Азия берет верх: то полчища Ксеркса наводняют Грецию; то Александр Македонский со своею фалангою и Гомеровою Илиадой является на берегах Евфрата; то Аннибал около Рима; то римские орлы в Карфагене и в его метрополии; то гунны на полях Шалонских и аравитяне подле Тура; то крестоносная Европа в Палестине; то татарский баскак разъезжает по русским городам, требуя дани, и крымский хан жжет Москву; то русские знамена в Казани, Астрахани. и Ташкенте; то турки снимают Крест со Св. Софии и раскидывают дикий стан среди памятников Древней Греции; то турецкие корабли горят при Чесме, при Наварине и русское войско стоит в Адрианополе. Все одна великая борьба - все один Восточный вопрос.

    Но разумеется. Восточный вопрос имеет наибольшее значение для тех европейских стран, которые граничат с Азиею, которых борьба с нею составляет существенное содержание истории: таково значение Восточного вопроса в истории Греции; таково его значение в истории России вследствие географического положения обеих стран. С лишком шесть веков с начала основания Русского государства протекло для него в постоянной и тяжелой борьбе с азиатскими варварами. Благодаря этой борьбе русская историческая жизнь отлила от юго-запада на северо-восток, из степной Украйны, наиболее подверженной опустошительным набегам хищных орд, в лесную сторону, более безопасную от них, и тут-то сложилось государство, которое к концу XVI века выказало явное торжество Европы над Азиею. Досуг, полученный вследствие торжества Европы над Азиею, дал возможность нашему народу обратиться к Западу за получением своей доли в наследстве греко-римской цивилизации, поделенной западноевропейскими народами. XVI век в нашей истории представляет поворот от востока к западу, от степи к морю.

    Степь и море - две формы, равно противоположные в своих влияниях на историю: как благодетельно влияние моря, которое соединяет народы, возбуждает их силы, постоянно служит проводником цивилизации, так вредно влияние степи, которая разобщает народы и беспрестанно извергает из себя хищные орды, эти бичи Божии, умеющие только разрушать, а не созидать. Под этим-то тлетворным влиянием степи прожила Россия свою древнюю историю, в тяжком труде созидания государства, при самых неблагоприятных условиях, отбиваясь и отбивая Европу от исчадий степи; под этим-то тлетворным влиянием степи жила Россия в то время, когда Западная Европа жила под благодетельным влиянием моря и достигла такого широкого развития своих сил. Легко понять, почему Россия, совершивши великий подвиг на востоке, освободивши себя и Европу от влияния степи, стала стремиться к западу, за живою водою моря.

    к ней навстречу с запада на восток и сталкивается с нею в самых существенных ее интересах, именно - в собрании Русской земли и в движении к морю. Польша, самое сильное из западных славянских государств, не умела исполнить своей обязанности в отношении к западным славянам, которых должна была быть естественной опорой. Польша не сдержала натиска немцев, дала им онемечить Силезию, Померанию; не умела сдержать пруссов, для борьбы с ними призвала также немцев, которые, онемечив Пруссию, сделались опасными соседями для самой Польши. Но если Польша теряла на западе, уступая перед немцами, то за эти потери она спешила вознаградить себя на востоке: она захватила Галич, устроила брак владельца других западных русских областей Литовского великого князя Ягайлы со своею королевною Ядвигою, имея в виду соединение Литвы с Польшею; настойчиво стремилась к этому соединению - достигла его и начала под знаменем католицизма усиливать польский элемент в русских областях.

    Но в это же время, как уже сказано, Россия, торжествуя на востоке и сильная внутреннею крепкою верховною властью, поворачивала с востока на запад и столкнулась с Польшею, стремившеюся на восток и захватывавшею русские области. "Все эти области искони наши отчины!" - объявили московские собиратели Русской земли, и начался кровавый расчет за Смоленск и Киев - смертельная борьба, во время которой то польские знамена развевались на кремлевских стенах, то русские в Вильне. Кроме захвата русских земель Польша пошла наперекор и стремлению России к морю: благодаря талантам Батория она выхватила Ливонию из-под рук у Ивана IV и с лишком на столетие оттолкнула Россию от моря; но добыча не пошла впрок Польше, скоро она должна была уступить ее Швеции. К концу XVII века исход борьбы обозначился ясно: у Польши вследствие внутренней болезни и внешних ударов уже начиналась агония, а Россия усиливалась все более и более. Но в то время, когда Польский вопрос вследствие ослабления Польши терял свое прежнее значение для России, вопрос Восточный принимал новую постановку.

    Мы видели, что на великой восточной равнине в XV и XVI веках Европа торжествовала в лице России над Азиею; здесь Азия должна была преклониться перед молодыми и крепкими государствами европейскими; на противоположном конце, на юго-западе, на Пиренейском полуострове, Азия также должна была уступить перед молодым и крепким европейским государством; но на юго-востоке, на Балканском полуострове, у Европы было слабое место - одряхлевшая империя Византийская. Азия в лице турок подстерегла это слабое место, овладела Константинополем, утвердилась на полуострове и стала грозить соседям - Италии, австрийским владениям, Польше, отчасти, посредственно, и России. Наиболее угрожаемые турками державы бьют тревогу в целой Европе; но Европа этого времени, занятая своими сильными движениями и борьбами, не могла отозваться общим дружным движением на восток, крестовым походом,- и турки пользуются благоприятными обстоятельствами, пользуются усобицами европейскими. Азии не в первый раз приходилось пользоваться ими: и в борьбе Древней Греции с Персиею темным пятном лежит бесславный, изменнический Анталкидов мир, когда Спарта отдала персам греческие малоазиатские колонии; и в новой истории Восточного вопроса не обошлось без подобных же явлений. Франция, чтобы иметь помощь в борьбе с Габсбургами, заключает союз с султаном и остается верна этому союзу, который, конечно, нельзя назвать священным, за то антихристианские писатели и прославляют подвиг Франции, которая, по их словам, первая вышла из узкого круга христианских отношений и оказала услугу Европе, введя в ее политическую систему такой благодетельный для европейской цивилизации народ, как турки.

    В западном углу Европы, у христианнейших королей, у рыцарского народа - сочувствие к храбрым оттоманам! Габсбурги, видя это сочувствие и видя турецкие границы в недальнем расстоянии от Вены, обращаются на северо-восток, шлют в Москву посольство за посольством с представлениями, что Россия имеет обязанность бороться с турками для защиты своих единоверцев и для получения наследства, оставленного ей Византиею. В Москве очень хорошо знают обязанности России; но, посылая дорогие меха в помощь Габсбургам против турок, указывают на Польшу, которая лежит поперек дороги и отнимает у России всякую возможность движения. Но наступила вторая половина XVII века, тело, лежавшее поперек дороги, начало разлагаться. Украйна двинулась к своему родному и живому; Россия непосредственно столкнулась с Турциею, и следствием того было, что она вступает в союз с Австриею, Венециею и Польшею против Турции; этот союз, ознаменованный важным успехом и со стороны русских, и со стороны австрийцев, и со стороны венециан, подорвал могущество Турции, которая с начала XVIII века уже является больным человеком. Это, разумеется, должно было дать новую постановку Восточному вопросу, тем более что подле больного человека явился человек здоровый.

    Переворот, происшедший в Восточной Европе в первой четверти XVIII века, отозвался немедленно в Европе тем, что политические отношения ее должны были измениться, осложниться вследствие появления нового, сильного государства. Для Европы сила России, разумеется, должна была выказываться не только в обилии ее внутренних средств, но и в ее положении, чрезвычайно выгодном в политическом отношении: на юге смертельно больная Турция, на западе - смертельно больная Польша; на северо-западе - истощенная, принужденная отказаться от прежнего важного значения Швеция; здоровый, сильный человек, окруженный больными, расслабленными. Отсюда особенная чувствительность держав к Восточному и Польскому вопросу, отсюда соединение этих вопросов, ибо Россия, за исключением немногих чрезвычайных положений, постоянно относится к Европе посредством Восточного и Польского вопросов. Поддерживать больных людей против здорового и пытаться, нельзя ли поразить здорового человека какою-нибудь болезнию, становится целию политики западных держав, преимущественно Франции. Тотчас же после Полтавской победы, с которой начинается новое значение России для Европы, Франция уже поднимает Турцию против России и соединяет вопрос Восточный с Польским, внушает турецкому правительству, что для него не так важно возвращение Азова от России, как то, чтобы царь отнюдь не вмешивался в дела Польши.

    для себя Восточный вопрос? Россия не менее других европейских держав имела побуждения поддерживать Турецкую империю. В 1802 году один из русских государственных людей, хорошо знавший Турцию, на вопрос, как принимать внушения Наполеона о близком распадении Турецкой империи, отвечал: "Или делить Турцию с Австриею и Франциею, или отвратить столь вредное положение вещей. Последнее предпочтительно, ибо Россия не имеет нужды в расширении и нет соседей покойнее турок, и сохранение естественных неприятелей наших должно действительно впредь быть коренным правилом нашей политики".

    Но это только одна сторона дела, потому что кроме интереса охранения Турецкой империи Россия имела еще священную обязанность охранять европейский элемент народонаселения этой империи от гнета азиатского элемента. Все европейские державы волею-неволею признавали общую обязанность; но для России здесь была еще обязанность особенная - по единоверию и единоплеменности; Россия не могла не исполнять этой обязанности, не отказавшись от своих преданий, от своей истории, от самой себя. Эта-то особенная обязанность, это-то необходимое влияние, при условии которого только Россия могла вместе с другими державами поддерживать турок в Европе, представила новое затруднение, возбуждая постоянную ревность других держав, постоянные опасения, чтобы Россия не перешла границ необходимо уступленного ей влияния. В этом трудном и натянутом положении враждебные для спокойствия Европы замыслы легко находили готовую для себя пищу, как ясно оказалосьв последней Восточной войне, которую союзники кончили своего рода Анталкидовым миром. К Турции и Польше не переставали обращаться люди, считавшие своею обязанности - возбуждать вражду к России. Когда Франция, сближенная с Россиею политикой реставрации, оттолкнулась от нее революционною политикой 1830 года, то сейчас же пошли составляться программы враждебных действий против России.

    В 1831 году Тьер сказал в палате, что существование Польши невозможно между Россиею, Австриею и Пруссиею. Ему возразили в журнале: "Есть Польша, возможная между Россиею, Пруссиею и Австриею; ее границы - Двина и Днепр со стороны России; она должна владеть берегами Балтийского моря от устьев Двины до устьев Вислы. Независимая и сильная Польша необходима для континентальной Европы. Россия в своем положении имеет громадные выгоды перед всеми континентальными державами: чего ей стоит порисковать 80 или 100 тысячами людей на дорогах Швейцарии, Италии или Рейна? Истребят ее армию, но в ее пределы не войдут. Два-три года после поражения она будет в состоянии начать снова: она вознаградит свои потери, лишь только позабудут ее на некоторое время в ее холодных пустынях. Ее можно побороть только революциями, когда ее раздробят"[1].

    Незадолго перед тем. генерал Ламарк начертал перед палатою план Восточной кампании против России: "Как восстановить Польшу? Пойдем ли мы одни против северного колосса? Если бы Англия и Франция, которые имеют общий интерес в этом великом споре, захотели прямо вмешаться и выслали несколько линейных кораблей, несколько фрегатов, несколько транспортов, которые бы вошли в Черное море, уничтожили Севастополь и его эскадру, Одессу и ее магазины!"

    Несмотря на все желание поддержать больного человека, болезнь, очевидно, смертельная; агония может быть продолжительная, но все же это агония. Волею-неволею надобно будет когда-нибудь распорядиться наследством после умершего. И здесь у нас есть свои предания: "Россия не имеет нужды в расширении". Это было принято ею за правило относительно Восточного вопроса еще во второй половине прошлого века. Принявши такое правило, Россия сочла необходимым при очевидном разложении Турецкой империи содействовать образованию из нее независимых христианских государств, начиная с ближайших Дунайских земель (Дакийского государства). Такова была мысль Екатерины II в первую Турецкую войну при ней,- мысль, не приведенная в исполнение вследствие сопротивления Австрии и Пруссии; такова была мысль и знаменитого Греческого проекта: опять образование самостоятельного Дакийского государства, и в случае если бы больной человек скончался, то восстановление Греческой империи без всякой возможности соединения с Российскою[2].

    "Историческая и национальная политика Франции - поддержание европейского равновесия чрез поддержание Оттоманской империи - возможна ли? Вопрос зависит от двух вещей: от состояния самой Оттоманской империи и от состояния великих европейских держав. Что касается Оттоманской империи, то ее падение очевидно. Но посмотрим, как совершается это падение? Турецкая империя много потеряла; она потеряла провинции, из которых можно составить хорошие государства; но как она их потеряла? Как она почти потеряла Дунайские провинции, совершенно потеряла Грецию, наполовину потеряла Египет? Ведь это камни, которые естественно отпали от ветхого здания. Думаете ли вы, господа, что без этой перспективы, без надежды, что из всех этих обломков Оттоманской империи образуются новые государства, мы бы стали принимать такое живое участие в событиях на Востоке, в судьбах Греции?.. Поддерживать Оттоманскую империю для поддержания европейского равновесия; но когда силой обстоятельств вследствие естественного течения событий какая-нибудь провинция отделилась от падающей империи, благоприятствовать образованию из этой провинции нового независимого государства - вот политика, которая пригодна для Франции". Но историк забыл, что эту политику указала Западной Европе Россия еще в прошлом столетии.

    смутить нечистая мысль, корыстное побуждение; Россия не может желать распространения своей государственной области, и без того громадной. При таком благословении может ли Россия в отношении к восточным славянам вести себя так, как Польша вела себя в отношении к западным? Пусть живут свободно и независимо родные по вере и крови народы; пусть умножают запас новых деятелей на поприще европейской цивилизации, которое требует именно деятелей самостоятельных, своеобразных. Старые деятели этой цивилизации с недоверчивостью, свойственною их возрасту, смотрят на новых деятелей; их напуганному воображению представляются все властолюбивые замыслы, какая-то опасность, грозящая их цивилизации,- и вот, для спасения этой цивилизации они поддерживают владычество турок и, чтобы уменьшить число наших родных, стараются перевести турецких христиан из константинопольского лазарета в римский, от султана к папе. Предоставим времени успокоить их; не станем убеждать людей, которые то верят, что великороссийское племя - финского происхождения, то верят в подлинность завещания Петра Великого. Наше дело - уяснить собственное наше сознание, очищать собственные наши чувства. Если же, по господствующему в нашей жизни началу, мы должны желать добра и врагам нашим, то желаем им от души, чтобы они вперед не старались заключать Анталкидовых миров.

    1867 г.

    Примечания:

    [1]National, 22 сентября 1831.

    [2]"История падения Польши". Греческий проект грешил одною своею стороною - австрийскою, ибо Австрия за союз требовала себе добычи.

    Глава: 1 2 3

    Раздел сайта: